Белый Тигр - Страница 26

— Опять заблудился, придурок деревенский?

— Он ведь здесь впервые. Не суди строго.

— Почему ты вечно его защищаешь, Ашок?

— Нам что, больше поговорить не о чем? Есть темы поважнее, чем наш шофер.

— Хорошо, давай о важном. Для начала обсудим, что делать с твоей женой и ее истериками.

— А может, лучше начнем с налогов? Стоит мне об этом заговорить, как ты сразу уходишь в сторону. А ведь это чистое безумие, сколько они с нас запрашивают.

— Вопрос политический. Отец старается отмежеваться от Великого Социалиста, вот на нас и насели.

— Связался он с этим проходимцем на свою голову.

— А с кем еще ему было связываться? Во Мраке нет выбора. С подоходным налогом мы уж как-нибудь разберемся, не паникуй. Это Индия, не Америка. Всегда найдется лазейка. У нас есть свой ходок, Раманатан, он все уладит.

— Раманатан твой — подлый и скользкий кретин. Нам нужен новый консультант по налогам. Нам надо обратиться в газеты и рассказать о политиках-вымогателях.

— Послушай, — повысил голос Мангуст, — ты весь пропитался своей Америкой. Даже наш шофер больше знает про Индию, чем ты. Замолчи и слушай меня. Нам позарез нужен ходок. Он сведет нас с министром. Так обделываются дела в Дели.

Мангуст хлопнул меня по плечу:

— Опять заехал не туда? Пока доберешься до дома, двенадцать раз заблудишься?

И вздохнул:

— Зря мы взяли его сюда. Парень безнадежен. Рам Бахадур ошибся на его счет. Ашок!

— А?

— Да оторвись ты от своего телефона! Ты сказал Пинки, что прибыл сюда надолго?

— Кгхм. Да.

— И что сказала королева?

— Не смей ее так называть. Она твоя невестка. Ей понравится в Гургаоне — здесь все как в Америке.

Вот сейчас мистер Ашок мыслил верно. Лет десять назад в Гургаоне ничего не было, кроме буйволов и толстых фермеров-пенджабцев. Теперь это самый шикарный пригород Дели. У «Американ Экспресс», у «Майкрософт», у прочих крупных американских компаний офисы тут. Вдоль главной улицы тянутся торговые центры, и в каждом свое кино! Если Пинки-мадам скучает по Америке, лучше места не найти.

— Вот ведь дубина, — прошипел Мангуст. — Только посмотри, что делает. Опять заблудился.

И по башке меня.

— У фонтана сверни налево, дурак набитый! Ты что, не знаешь дорогу домой?

Виноват, не туда свернул, признаю свою ошибку. Снова мы оказались у магазинов. Бормочу извинения, но голос сзади меня прерывает:

— Ничего страшного, Балрам. Теперь вези нас домой.

— Опять ты его защищаешь.

— Поставь себя на его место, Мукеш. Ему в Дели ой как несладко. Когда я в первый раз попал в Нью-Йорк, мне тоже было не по себе.

Мангуст перешел было на английский, но мистер Ашок ответил на хинди, будто нарочно, чтобы я понял:

— Пинки того же мнения. Это единственное, в чем вы сошлись. Только я против, Мукеш. Мы не возьмем на работу шофера из местных. Кто его знает, что у человека за биография. А этому можно доверять. Он свой.

В зеркале заднего вида я поймал взгляд мистера Ашока. В глазах хозяина сквозило чувство, не положенное ему по рангу.

Жалость.

* * *

— Сколько тебе платят, Мышонок?

— Достаточно. Я доволен.

— Не хочешь говорить, Мышонок? Преданный слуга. Молодчина. Дели нравится?

— Да.

— Ха! Кому ты врешь, мудила? Какое там «нравится»! Да ты в ужасе!

Он положил было руку мне на плечо — я отшатнулся. На почти черном лице ярко розовели губы —следствие кожной болезни, которую медики называют витилиго. В моей стране это болезнь бедняков. Не знаю, откуда она берется, только внезапно кожа из коричневой делается розовой. В девяти случаях из десяти дело ограничивается парой пятен на носу или на щеках, россыпью звездочек на руке, словно ошпарился кипятком, но порой кожа на всем теле меняет цвет. Встретишь такого на улице, подумаешь: «Американец!» А как присмотришься — такой же, как ты, только меченый.

У этого шофера болезнь поразила только губы, больше ничего, — и все равно он смахивал на клоуна из цирка. Взгляну ему в лицо — прямо живот сводит от омерзения. Но он единственный из всех шоферов проявил ко мне симпатию, и я остался стоять рядом.

С десяток шоферов поджидали своих хозяев у дверей крупного магазина. Нам вход туда воспрещен —это уж как водится. Мы стояли кружком у парковки, курили, перебрасывались словами, то и дело на землю летел красный плевок.

Мы с ним были в некотором роде земляки — оба из Мрака, — и Меченый прочел мне краткую лекцию, как вести себя в Дели, чтобы тебя не отправили обратно во Мрак.

— Запомни, Мышонок, самое главное: в Дели только дороги хорошие, а люди сволочи. Полицейские все хапуги, им бы только денег с тебя содрать. Увидят, что не пристегнут, — гони сто рупий. Хозяева наши тоже хороши. Когда отправляются на ночное веселье, нам хоть подыхай. Спишь в машине, холодища, комары жрут заживо. Хорошо еще, если малярийные, проваляешься в бреду пару недель, вот и все, а если подхватишь лихорадку денге, считай, тебе пипец. Часа в два ночи возвращается подвыпивший босс, стучит в окно, будит тебя и пердит потом всю дорогу домой. Холоднее всего в январе. Если заранее знаешь, что шеф на ночь куда-то закатится, возьми плед, чтобы было чем укрыться. И окно не открывай, а то комары налетят. Ждать хозяев с вечеринки — скучища смертная, у нас тут один подождал-подождал, да и рехнулся. Поэтому возьми с собой что-нибудь почитать. Самое милое дело. Он протянул мне журнал в пестрой обложке — женщина в одном белье лежала навзничь на кровати, а над ней угрожающе нависала тень мужчины.