Белый Тигр - Страница 65

Революция в Индии?

Нет, сэр, этого не случится. Люди ждут, что придет кто-то — из джунглей, с гор, из Китая, из Пакистана — и освободит их. Но такого никогда не случится. Каждый сам творит свою революцию.

Книга революции у тебя в потаенном уголке брюха, молодой индиец. Извергни и прочти!

Но ты торчишь перед цветным телевизором и смотришь крикет и рекламу шампуня.

Кстати, о рекламе шампуня, господин Премьер, признаюсь, от золотых волос меня теперь прямо тошнит. Думаю, у этих златовласок со здоровьем непорядок, это точно. Не верю я телевидению и рекламным плакатам, которыми обвешан весь Бангалор. Мой опыт в пятизвездочных отелях подсказывает мне совсем другое. (Верно, господин Цзябао, я больше не хожу в кварталы красных фонарей. Не дело покупать женщин, живущих в клетках точно звери. У девушек в отелях есть хоть какая-то свобода.)

Так вот, по моему опыту, лучше индийских девушек никого нет.

(Хотя, правду сказать, господин Цзябао, для меня они все-таки вторые. А первые... Когда молоденькая непалка сверкает на тебя глазами из-под складного верха коляски моторикши, просто дрожь пробирает.)

Насмотрелся я на златовласых чужеземок и чужеземцев — их в Бангалоре все больше — и пришел к убеждению, что белые люди сходят со сцены. Какие-то они изнуренные, хилые. Даже приличного живота ни у кого нет. Осуждаю я президента Америки, взял и узаконил в своей стране мужеложство, и мужчины теперь женятся друг на дружке, а не на женщинах. По радио говорили. Так белые мужчины скоро вымрут. А еще белые люди слишком уж любят сотовые телефоны, а ведь мобильники разрушают мозг. Известный факт. Мобильники вызывают рак мозга и снижают потенцию, их японцы специально придумали, чтобы у белого человека усохли мозги и яйца одновременно. Об этом говорили как-то вечером на автобусной остановке. А я-то так гордился своей «Нокией», похвалялся ею перед девушками из бизнес-центра, в которых не прочь был вонзить клюв! Все, теперь сотовый выкинул, и позвонить мне можно только по стационарной линии. Для бизнеса неудобно, что и говорить, но собственный мозг, сэр, важнее: у думающего человека ничего больше нет в этом мире.

Окончательный упадок белого человека наступит еще при моей жизни. Правда, есть еще чернокожие и краснокожие, но на них у меня надежды мало. Вот вам мое предсказание: через двадцать лет миром будем править исключительно мы, люди с желтой и смуглой кожей, рука об руку.

И да хранит Господь всех прочих.

*** * ***

И вот теперь пришла пора поведать вам, что именно две ночи тому назад заставило меня прервать свой рассказ.

К тому же это позволит мне наглядно показать разницу между Бангалором и Лаксмангархом. Не подумайте только, господин Цзябао, что население Бангалора отличается какой-то особо высокой нравственностью и моральным духом. Этот город полон тхагов и политиканов. Но если ты хочешь быть добродетельным, у тебя есть такая возможность. А в Лаксмангархе выбора нет. Вот чем отличается та Индия от этой: наличием выбора.

Я сидел в кабинете и рассказывал вам историю своей жизни, когда зазвонил мой стационарный телефон. Из трубки послышался голос Мохаммеда Асифа:

— Сэр, у нас беда.

На этом месте я и прервался.

— Что за беда? — Я знал, сегодня смена Мохаммеда Асифа, и приготовился к худшему.

Помолчав немного, он сказал:

— Я вез домой девушек из бизнес-центра, и мы сбили мальчика на велосипеде. До смерти, сэр.

— Немедля звони в полицию.

— Но, сэр, это я виноват. Я его сбил.

— Именно поэтому вызывай полицию.

Когда я прибыл, полиция уже была на месте. «Тойота» стояла на обочине, девушки сидели в машине.

Окровавленное тело мальчика лежало на земле. Рядом валялся искореженный велосипед.

Мохаммед Асиф, понурившись, переминался с ноги на ногу, качал головой. С другой стороны дороги на него орал какой-то человек — судя по перекошенному лицу, он явно имел отношение к покойному.

По дороге, размахивая жезлом, прохаживался полицейский. Увидев меня, он кивнул. Мы хорошо знали друг друга.

— Это брат погибшего мальчика, — шепнул полицейский. — Он вне себя от ярости. Я не смог его успокоить.

Я тряхнул Мохаммеда Асифа, чтобы вывести его из прострации:

— Бери мою машину и отвези женщин домой.

— Позвольте моему парню уехать, — это я полицейскому, — ему надо развезти клиентов. Все вопросы можно решить со мной.

— Как вы смеете его отпускать? — крикнул брат жертвы.

— Послушай, сынок, — сказал я. — Я владелец транспорта. Разбирайся со мной, не с шофером. Он выполнял мои распоряжения, ехал на высокой скорости. Кровь на моих руках, он ни при чем. Девушкам надо домой. Давай поедем в полицейский участок — я в твоем полном распоряжении. А они пусть уезжают.

Полицейский мне подыграл:

— Он дело говорит, сынок. Надо зарегистрировать ДТП.

Как парень ни кипятился, вышло по-моему. Пока я заговаривал ему зубы и взывал к разуму и порядочности, Мохаммед Асиф с девушками перебрались в мою машину и уехали. Первым делом следовало отвезти пассажирок. Я подписал контракт с их компанией — а я всегда выполняю все, что подписал.

А мы с братом погибшего мальчика отправились в участок. Полицейские, что дежурили в ночную смену, подали мне кофе. Парню кофе не предложили. Пока я пил, он не сводил с меня свирепого взгляда, — казалось, сейчас на куски разорвет.

— Заместитель комиссара будет через пять минут, — сообщил один из полицейских.

— Он зарегистрирует происшествие? — осведомился парень. — А то никто и не чешется. Я отхлебнул кофе.